ЕКАТЕРИНА Жукова
Новый этап будет посвящен хобби и увлечениям. И тут свою историю напишет каждая. Ведь писать можно по восходящей линии, начав записи с себя.
Процитирую Лилию: «В советские времена было много объединений, кружков, курсов. Наверняка в каждой семье есть фотографии с демонстраций, с рыбалки, концертов самодеятельности и т.д. Наверняка есть дипломы и грамоты за общественную деятельность. Думаю, что такая информация сделает предков более живыми людьми, со своими привычками и интересами.»
И моя очень длинная история – фотографий маловато, но писать на эту тему можно очень много, пришлось даже ограничивать себя.
Мое советское детство было наполнено занятиями, хотя никакое из них так и не стало моим «увлечением на всю жизнь»: с садика я четыре года занималась хореографией, в школе ходила в секции легкой атлетики, конькобежного спорта, рисования, акробатики, брейк-данса, вязания, макраме и даже спортивного ориентирования.
За ориентированием в 4 классе я с парой одноклассниц ездила самостоятельно во дворец Пионеров им. Жданова. И в сентябре, после нескольких теоретических занятий, мы поехали на сборы в пригород Петербурга. С ориентированием у нас вышло не очень: карта жила своей жизнью, местность – своей. К конечному пункту мы вышли, но совсем не по маршруту. Погода в тот день была хорошая, солнечная, детская душа требовала продолжения, и я предложила съездить к нам на дачу в Репино пособирать грибы.
В подлеске около дома было много грибниц, я и летом обычно набирала небольшую корзиночку белых и подберезовиков. А тут, осенью, когда на дачах нет никого, грибов должно быть много. Мы посчитали свои копеечки в карманах, купили билеты на электричку и поехали. Десятилетние девчонки. Когда вечером мы целые и невредимые вернулись домой, со спортивным ориентированием в моей жизни было покончено навсегда, а родители других девочек запретили им совместно со мной посещать какие-либо кружки, даже рисование.
Собирать грибы и ягоды меня учил папа. На дачу мы стали выезжать примерно в моем трехлетнем возрасте, тогда же папа стал приучать меня к лесным прогулкам. Сначала на солнечную опушку у леса, где черника поспевала раньше всего, потом на велосипеде за железную дорогу, а потом были и 20-ти километровые походы.
У нашего дома за дорогой росла четырехствольная береза, и мы всегда под нее выкидывали грибные очистки. И спустя пару лет там выросла настоящая грибница подберезовиков. Я ее охраняла как зеницу ока. Дачу мы снимали на лето в тресте (уж не знаю, что это такое) – дом на три семьи, у каждой комната с отдельным входом и общая кухня. Никаких заборов, частная территория очень условна. Остальные дома располагались вдоль дороги, а наш дом был в некотором отдалении, у подлеска. Целый лесок в достоянии детворы, мы там с друзьями гуляли, строили шалаши, собирали грибной урожай. Но все-таки туда могли зайти и совершенно чужие люди, поэтому каждое утро я обходила все свои грибные места, маленькие грибочки закрывала листиками, а подросшие собирала.
В 12 лет мы получили участок в садоводстве в Токсово, и лето я уже проводила там. Папа будил меня рано утром, почти на рассвете, во времянке на примусе жарил яичницу с ветчиной (самая вкусная яичница, неповторимая, скворчащая на маленькой сковородочке), заливал термос, брал пару вареных яиц с хлебом, и мы шли в лес. Почти сразу же за шоссе начиналось болото, мое проклятье. Папа отлично ориентировался в лесу, понимал где нужно переходить болотистые места, а я (ну вы помните про ориентирование) могла только идти следом. Во мху росли болотные подберезовики – высокие, на худенькой длинной ножке. Я не могла не собирать их, к тому же они росли в отдалении от тропинки. Я собирала, папа шел дальше. И вот наступал момент, когда мне надо было одной идти по этому качающемуся под ногами мшистому войлоку. Наверное, там не было ничего страшного, всего лишь 15-20 метров, иначе папа не оставлял бы меня, но с каким ужасом мне давались эти шаги в одиночестве. Зато дальше начинался Лес на много-много километров.
В-основном мы собирали подберезовики, подосиновики, изредка белые. Но если попадались черные грузди, то папа выкладывал все остальные грибы ради них, если не хватало места. Воздух в таких местах пах по-особому, чуть терпкий. Грузди прятались под палыми листьями, надо было осторожно их искать, не наступив. А волнушки бесстыдно розовели своими бархатными шляпками и прятаться не собирались – их я любила больше всех.
Грибы солить я так и не научилась, и вообще не умею делать никакие заготовки, но от встречи с волнушкой и сейчас замирает сердце. А еще я сейчас понимаю, что старший брат с нами никогда за грибами не ходил, оставался с бабушкой. Только иногда, когда мы собирались все вместе, с мамой – тогда ездили все дети, но грибы собирать полюбила только я. И до сих пор стараюсь не ездить на природу в мае-июне, потому что собирать в это время в лесу нечего, он пуст и мне совершенно не интересен.
За ягодами я начинала ходить с эмалированной кружечкой и, обычно, по дороге домой, успевала съесть все собранные черничины. А для грибов у меня были специальные берестяные корзиночки. Папа их плел сам, и почти на каждый год появлялась новая корзиночка побольше. А еще был специальный земляничный туесочек, в него собирали только землянику, и за несколько лет он пропитался таким запахом, что сохранял его в себе еще много лет.
папа крайний справа на скамеечке
рядом его дедушка и отец
Мой папа умел ВСЕ. В деревенской школе детей готовили ко всему, только плести корзины из бересты его научил дедушка. После 7 класса он сдал вступительные экзамены на все пятерки в художественно-ремесленное училище, но так и не смог поступить, потому что нужна была городская прописка. Жалел об этом всю жизнь. Но даже школьных уроков труда с лихвой хватило, чтобы развить свои способности.
Для мамы он делал искусно выпиленные шкатулочки для ниток и пуговиц. Меня учил выжигать по дереву и вышивать гладью, плести пояски и штопать носки (интересно, кто-нибудь сейчас это делает?). На вязальной машине вязал нам всем свитера, придумывал модные рисунки.
вот я как раз в вязаном папой свитере
До моего рождения мама с папой летом много путешествовали. У папы был катер, а с реками у нас проблем нет. Брезентовая палатка, примус и удочка – и вы почти короли жизни. А зимой – конечно же, рыбалка. При мне мама уже не ездила, только готовила специальную «мазилку» для хлеба – два плавленых сырка на терке, три вареные яйца мелко порезанные, подавить чеснок и немного майонеза. Это было семейное рыбалочно-праздничное блюдо. В праздники жарили небольшие кусочки ржаного хлеба, мазали «мазилкой», закуска съедалась горяченькой и была королевой стола.
Мама в детстве очень любила рисовать, вязать и шить. Рисование, как оказалось, буквально фамильная черта нашей семьи: хорошо рисовали мама с папой (и его братья), мой брат ходил в художественную школу, Люся – дизайнер, радует вас своими штампами. Только у меня эта способность не раскрылась.
В школе мама, как и я, посещала разные рукодельные и спортивные занятия. А страсть к шитью переросла в работу – она стала портнихой, работала в Ленинградском доме моделей на Желябова. Бабушка тоже умела шить, практически все платья и костюмы на моей памяти она шила себе сама. А также мои карнавальные костюмы и одежду для кукол. Учила нас с братом вязать крючком. Бесподобно пекла: пироги, ватрушки, Наполеон, пышки и беляши. Летом мы с ней выезжали на дачу, и даже туда она брала с собой чудо-печку и пекла нам пирожки с повидлом.
маленькая я на даче в Репино
В Репино было несколько домов отдыха, дом киноактера и интуристовская гостиница, танцевальная и спортивная площадки, кинотеатр, и совершенно сказочный ресторан Ротонда на берегу Финского залива. Кроме ресторана и жилых помещений пансионатов, мы могли беспрепятственно проходить на любую территорию. Получалось, что мы хоть и живем на даче, но пользуемся благами курорта.
По средам и субботам были танцевальные вечера. Вход на танцплощадку был платный, мы за ограду попасть никак не могли, но потанцевать за ней нам никто не мешал. А взрослые тем временем перемывали косточки танцующим, обсуждали, сколько мужчин пригласили на танец заезжую балерину. В кино не часто, но удавалось сходить. Самыми крутыми среди детворы были билеты на 0 ряд (или может нам родители просто не могли купить билеты дороже, не знаю).
А на самой даче проходила обычная дачная жизнь. Хотя то, что дачи были не частные, и люди в них менялись каждое лето, накладывало свой отпечаток на быт. Комнаты были небольшие, с казенной мебелью. Днем все ходили на пляж, а вечера многие проводили в общих дворах. В соседнем с нашим доме жил инвалид, иногда по вечерам он выходил поиграть на аккордеоне. Жители собирались, приносили стульчики и слушали. А дети танцевали. Ох, как мне хотелось отплясывать под его музыку. Но на хореографии меня учили балетным позициям, полонезу. А краковяк, такой зажигательный краковяк, я танцевать не умела.
Пару раз бабушка организовывала со мной и моими друзьями небольшие представления. Сценой у нас был бетонный блок от фундамента, почему-то забытый на нашем участке. Над ним была протянута бельевая веревки, служащая основой для занавеса. Мы делали приглашения, раздавали соседям и родителям, а сами готовили небольшие сценки, стихи и песни. Я играла шепелявого человека, у которого сломалась печатная машинка, он принес ее в ремонт и пытался объяснить, что западают клавиши фжи, пши и вши.
Сейчас, спустя много лет, я нашла среди бабушкиных фотографий вот эту:
бабушка в кокошнике в центре, справа от руководителя
Конечно, до такого уровня наши дачные представления не доходили, но стало понятно, почему бабушка решила с нами это затеять.
А вообще, по рассказам ее сестер, ее воспитывали почти как мальчика. Прадедушка Николай Иванович был очень сильным мужчиной, один ходил на медведя, любил охотиться. И учил Лиду драться, стрелять, брал с собой на охоту. И когда они все вместе с сестрами куда-нибудь ездили, только Лида никогда не жаловалась, что устала.
Задание пятого этапа:
задание нового этапа - написать о хобби, увлечениях, как отдыхали и чем интересовались вы и члены вашей семьи.
